но слежу за тем, как учитель Чжан выходит из класса с банкой, наполненной горячей водой. Как только он устраивается на бамбуковом помосте, чтобы пообедать, я подхожу к нему, достаю из кармана и протягиваю щепотку чая, приготовленного из листьев низшего сорта.

– Помогите мне, учитель Чжан. Помогите мне!

Естественно, А-ба и мои братья не хотят, чтобы я получала образование.

– Какому мужу нужна жена, которая считает себя умнее его? – спросил А-ба у учителя Чжана, когда тот высказал эту идею. А-ма смотрела так, будто его осыпали чумные язвы.

– А-ба, я буду учиться обязанностям жены и матери, – покорно бормочу я. – Я и дальше буду хорошей дочерью, буду помогать собирать чай. Буду выполнять все свои обязанности без исключений. А если забуду что-то сделать по дому, пусть даже на секунду, пока ласточка моргает, обещаю, что навсегда уберу книгу.

– Нет.

Спустя некоторое время учитель Чжан в обход А-ба приглашает старосту, рума и нима к нам в дом, чтобы посоветоваться.

– Единственное образование, которое нужно девочке, – то, чему научит ее мать, – говорит староста. – Придет время, и нам понадобится новая повитуха.

– Я научусь и этому, – клятвенно обещаю я. Просто не вижу иного пути, чтобы воплотить свой план. При этом я не хочу встречаться взглядом с А-ма, вдруг она разглядит правду, таящуюся в моем сердце: я никогда не смогу стать повитухой.

Староста, рума и нима смотрят на А-ба в ожидании его реакции.

– Я уже сказал «нет», – роняет он.

Все, кажется, готовы принять решение отца, но тут учитель Чжан начинает грубо расковыривать рану неполноценности, от которой мы все страдаем.

– Я прожил среди вас много лет, – говорит он, – и могу сказать вам следующее. Ваш народ не заботит образование. Ваши дети скорее будут заниматься собирательством, охотиться и спать, чем учиться. Вы хвастаетесь тем, что у акха острый ум, но на самом деле ваш ум закостенел, вы не открываетесь новому и ко всему относитесь с подозрением. В этом этнические меньшинства похожи друг на друга.

Смутившись, староста решает, что идея учителя Чжана не так уж плоха:

– Она прославит нашу деревню и вдохновит других детей.

Но остальные выражают молчаливый протест.

– Для вас эта скромная девочка – лишний рот, пока она не выйдет замуж, – настаивает учитель Чжан. – Но если вы позволите ей продолжить учебу, когда-нибудь она поможет вам. – Он прикидывает, где бы я могла пригодиться. – А что, если правительство решит, что вам нужны деревенские кадры, как это происходило во времена «Большого скачка» и «культурной революции»? Это были мрачные времена, не так ли? Разве вы не предпочли бы, чтобы от вашего имени говорил кто-то из вашей деревни?!

Нима выходит из транса.

– Пусть она переходит на следующую ступень, а потом и на третью, если сумеет пройти. Она будет свободно говорить на путунхуа и сможет общаться с представителями ханьского большинства.

– И, если сверху решат, что за нами должен присматривать ганьбу[9] родом из деревни, мы выдвинем кандидатуру, – добавляет рума, также соглашаясь с учителем Чжаном.

Солнце и Луна! Значит, мне придется взять на себя всю вину и принять все тяготы, если жители нашей деревни не подчинятся приказам правительства? Или нима и рума согласились с этим планом, потому что мной, девочкой, легко манипулировать и управлять? Даже А-ба видел, что они скорее пекутся о собственном благополучии, чем о моем. Он снова ответил «нет», и это было необычно, учитывая, что староста, рума и нима пришли к согласию. Однако в конце концов их интересы оказались важнее правил для девочек, и против А-ба объединилось слишком много сил. Мы с учителем Чжаном победили.

Следующие два года я очень много работаю: выполняю домашние обязанности, собираю чай, везде хожу с А-ма и учусь у нее, посещаю школу и занимаюсь с учителем Чжаном, чтобы подтянуть знания по математике. Затем я успешно сдаю экзамен по переводу в школу второго уровня. Староста, рума и нима собирают всю деревню, чтобы сообщить эту новость и подарить А-ба кисет с табаком и так отметить, какой он дальновидный отец. Учитель Чжан дарит мне экземпляр одной из книг Лу Синя: «Чтобы ты знала нашего величайшего писателя».

Спустя несколько месяцев, когда начинается новый учебный год, я единственная из одноклассников перехожу в школу второй ступени. Мне очень страшно. Мне двенадцать лет, я еще совсем маленькая. Войдя в школьный двор, я слышу множество разных языков – дай, и, лаху, хани, наси, путунхуа. И не улавливаю ни одного слова на языке акха. Потом всех зовут в класс и рассаживают по местам – ничего подобного я еще не испытывала. Мое – в дальнем углу, там я обнаруживаю еще одного акха. И сразу же узнаю его – это Саньпа, похититель лепешек.

Часть II

Зов прекрасных цветов

(1994–1996)

Слепой котенок

Каждый год в месяц, который акха называют Чор Лау Бар Лар, ханьцы «восьмым лунным месяцем», а остальной мир сентябрем, мы проводим Праздник качелей. Отмечают его четыре дня и всегда начинают в день Быка, то есть проходит ровно девять полных циклов (читай: сто восемь дней) с того момента, как рума говорит жителям деревни, что пора сажать рис. Но у этих торжеств есть и еще одна цель помимо ритуальной – юноши и девушки, достигшие брачного возраста, получают шанс познакомиться.

По этой причине некоторые называют Праздник качелей женским Новым годом, ведь он может стать для нас началом новой жизни. В этом году мне исполнилось шестнадцать лет, и теперь женщины моей семьи собрались, чтобы помочь мне впервые надеть взрослый головной убор.

– Когда тебе исполнилось двенадцать, ты сменила детскую шапочку на простой платок, – начинает А-ма. – Через два года пришла пора повязать на талию пояс из бисера, он свисал, не позволяя юбке взлетать.

Она машет рукой Третьей невестке, которая протягивает мне головной убор. Он украшен куриными перьями, оторочкой из обезьяньего меха, разноцветными шерстяными помпонами, а также серебряными монетами, шариками и подвесками, которые А-ма и другие дарили мне на протяжении многих лет.

– Усилия, которые ты вложила в создание своего головного убора, покажут твоему будущему избраннику и его семье твою скрупулезность, готовность к тяжелой работе и знание истории миграции акха – через вышитые символы, – вещает Третья невестка, гордясь своими наставлениями. – А еще продемонстрирует твою восприимчивость к прекрасному, которую ты передашь своей дочери, если она у тебя появится.

Она передает головной убор А-ма, и та аккуратно закрепляет его на